Исторические корни российской эмиграции

Трудно сказать, стоит ли их упрекать за то. Перспективы совет­ской системы даже и в 1988 — 1989 гг. были никому не ясны, репу­тацию система всегда имела довольно скверную, и не сказать, чтобы в глазах сограждан Горбачев ее сильно улучшил, традициям созна­тельной гражданственности и взяться-то было неоткуда (они и сей­час спустя десять лет жизни без коммунистов еле-еле пробиваются), что взять с людей, рассудивших, что живем один раз и не хочется проводить остаток дней все в том же опостылевшем советском ба­раке.

Так Третья эмиграция при Горбачеве стала плавно перетекать в Четвертую, она же колбасная. Колбасная ибо при позднем Горба­чеве, тем более при Ельцине стало возможным и дыхание, и созна­ние, да и границы стали устойчиво проницаемыми. Главный мотив предшествующих трех эмиграций вырваться из зачумленной страны ради сохранения свободы (а то и просто жизни) и сделать это сейчас и поскорее, покуда калитка вновь не захлопнулась действо­вать перестал. Дышать можно, думать и говорить можно, а про­блемы с калиткой если и возникают (причем чем дальше, тем больше), то не с отечественной стороны пограничного перехода а с вовсе противоположной. Еще в середине семидесятых отъезд в эмиграцию точно описывался стихотворными строками "Аэродром похож на крематорий, покойник жив и корчится к тому ж". В наше тяжкое время, помилуй Бог, какой покойник? какой крематорий? прочти сейчас эти строки, так ведь даже не поймут, про что идет речь. Все уже быстро и забыли, что значит прощаться на вечную разлуку.

Крепостному, который получил вольную, нет никакой надоб­ности обретать свободу, убегая от жестокого помещика. Другое дело обретение колбасы, гринкарты, места в западном университете, ра­боты в компьютерной фирме, принадлежности к международной богеме. Эти потребности не обустроенная Россия удовлетворить не может, и продолжаться это будет еще не один год. Подымание с ко­лен после семидесяти годов лихолетья быстрым не бывает.

За колбасой действительно туда, однако решительная переста­новка акцентов от спасения к колбасоядению или, говоря изящнее, с политических мотивов на экономические, существенно меняет и самосознание нынешней эмиграции, и ее взаимоотношения с метрополией.

Первая, Белая, эмиграция имела наибольшее право и на почет, и на девиз "Мы не в изгнании, мы в послании". Имела прежде всего

потому, что, кроме массы мирных обывателей, вытолкнутых на чужбину революционным хаосом, и кроме тех, кто, подобно Милю­кову, Керенскому и иным представителям "прогрессивной общест­венности", многолетне готовил для себя и для других смену богатой и раздольной России на эмигрантскую парижскую мансарду (почи­таемую за высшее счастье), были еще и третьи. Были дроздовцы, марковцы и корниловцы, были те, кто до конца дрался за свою Рос­сию и принужден был оставить ее лишь под натиском неодолимых сил неприятеля. Не будь этого спасшего русскую честь безнадеж­ного сопротивления большевизму, ни о какой миссии белых эмиг­рантов говорить было бы невозможно какая может быть высокая миссия у людей, добровольно и безропотно отдавших Россию черт знает кому? Все духовное и культурное служение Белой эмиграции, действительно спасшей частью для будущей России, частью для ис­тории обломки великого русского наследия, было бы внутренне не­возможным, не будь у нее оправдания перед историей в лице тех са­мых дравшихся за Россию штабс-капитанов.

Вторая эмиграция в смысле служения и послания отличалась мак­симальной бессловесностью, ибо и состояла все больше из людей

простых и некнижных, и клеймо нацистских пособников была обре­чена навеки носить, и это, может быть, самое главное знание, которое она вынесла из России, было столь страшным и трагиче­ским, что непередаваемым. Много ли мы знаем о духовной миссии выживших узников Освенцима? Не было миссии, а была тягчайшая душевная травма на весь остаток жизни да желание все забыть и никогда не вспоминать.[49]

Третья эмиграция если не целиком, то хотя бы частично могла бы выражать свое самосознание словами "Я выбрал свободу", т. е. то, что в СССР безусловно отсутствовало. Готовность умереть навсегда для прежней страны и для прежней жизни ради реализации некото­рой духовной потенции (другое дело, как она затем практически реализовалась эмигрантское бытие по определению страдает мелочностью и убожеством) есть почтенный порыв. Наличествует по крайней мере предмет для разговора.

Хуже всего в этом смысле приходится последней, Четвертой, эмиграции. Замена идеальных мотиваций на практически-колбасные

породила ряд новых проблем. Пришлось столкнуться с тем, что само понятие качества жизни далеко не во всем исчерпывается материальной его составляющей. Как только превзойден некото­рый, не очень высокий предел удовлетворения потребностей, сразу же встает вопрос не об абсолютных благах (машина, квартира, счет в банке, годовой оклад, все та же колбаса), но о благах относительных — о степени интегрированности в новое общество и в новую среду и о месте, занимаемом в этой новой людской иерархии. А здесь выясняется та прискорбная вещь, что, существенно (а порой даже и несущественно) превосходя по уровню и качеству потребления, т. е.

Другие статьи по географии

Разработка региональной справочной общегеографической карты Смоленской области для Атласа Центра РФ
Разработать проект общегеографической карты Смоленской области Атласа Центра РФ. Атлас является справочным по назначению и общегеографическим по содержанию. Атлас предназначен для широкого ...

Особенности годового хода приземной температуры воздуха в разных частях Земли
Изучению особенностей годового хода приземной температуры воздуха в настоящее время уделяется очень большое внимание ввиду его важности и актуальности. Прежде всего, это связано с глобальным ...

Арктика и Антарктида
Если идти на север, никуда не отклоняясь, вы обязательно попадете на Северный полюс. Там на полгода солнце скрывается за горизонтом, ...