Исторические корни российской эмиграции

Трудно сказать, стоит ли их упрекать за то. Перспективы совет­ской системы даже и в 1988 — 1989 гг. были никому не ясны, репу­тацию система всегда имела довольно скверную, и не сказать, чтобы в глазах сограждан Горбачев ее сильно улучшил, традициям созна­тельной гражданственности и взяться-то было неоткуда (они и сей­час спустя десять лет жизни без коммунистов еле-еле пробиваются), что взять с людей, рассудивших, что живем один раз и не хочется проводить остаток дней все в том же опостылевшем советском ба­раке.

Так Третья эмиграция при Горбачеве стала плавно перетекать в Четвертую, она же колбасная. Колбасная ибо при позднем Горба­чеве, тем более при Ельцине стало возможным и дыхание, и созна­ние, да и границы стали устойчиво проницаемыми. Главный мотив предшествующих трех эмиграций вырваться из зачумленной страны ради сохранения свободы (а то и просто жизни) и сделать это сейчас и поскорее, покуда калитка вновь не захлопнулась действо­вать перестал. Дышать можно, думать и говорить можно, а про­блемы с калиткой если и возникают (причем чем дальше, тем больше), то не с отечественной стороны пограничного перехода а с вовсе противоположной. Еще в середине семидесятых отъезд в эмиграцию точно описывался стихотворными строками "Аэродром похож на крематорий, покойник жив и корчится к тому ж". В наше тяжкое время, помилуй Бог, какой покойник? какой крематорий? прочти сейчас эти строки, так ведь даже не поймут, про что идет речь. Все уже быстро и забыли, что значит прощаться на вечную разлуку.

Крепостному, который получил вольную, нет никакой надоб­ности обретать свободу, убегая от жестокого помещика. Другое дело обретение колбасы, гринкарты, места в западном университете, ра­боты в компьютерной фирме, принадлежности к международной богеме. Эти потребности не обустроенная Россия удовлетворить не может, и продолжаться это будет еще не один год. Подымание с ко­лен после семидесяти годов лихолетья быстрым не бывает.

За колбасой действительно туда, однако решительная переста­новка акцентов от спасения к колбасоядению или, говоря изящнее, с политических мотивов на экономические, существенно меняет и самосознание нынешней эмиграции, и ее взаимоотношения с метрополией.

Первая, Белая, эмиграция имела наибольшее право и на почет, и на девиз "Мы не в изгнании, мы в послании". Имела прежде всего

потому, что, кроме массы мирных обывателей, вытолкнутых на чужбину революционным хаосом, и кроме тех, кто, подобно Милю­кову, Керенскому и иным представителям "прогрессивной общест­венности", многолетне готовил для себя и для других смену богатой и раздольной России на эмигрантскую парижскую мансарду (почи­таемую за высшее счастье), были еще и третьи. Были дроздовцы, марковцы и корниловцы, были те, кто до конца дрался за свою Рос­сию и принужден был оставить ее лишь под натиском неодолимых сил неприятеля. Не будь этого спасшего русскую честь безнадеж­ного сопротивления большевизму, ни о какой миссии белых эмиг­рантов говорить было бы невозможно какая может быть высокая миссия у людей, добровольно и безропотно отдавших Россию черт знает кому? Все духовное и культурное служение Белой эмиграции, действительно спасшей частью для будущей России, частью для ис­тории обломки великого русского наследия, было бы внутренне не­возможным, не будь у нее оправдания перед историей в лице тех са­мых дравшихся за Россию штабс-капитанов.

Вторая эмиграция в смысле служения и послания отличалась мак­симальной бессловесностью, ибо и состояла все больше из людей

простых и некнижных, и клеймо нацистских пособников была обре­чена навеки носить, и это, может быть, самое главное знание, которое она вынесла из России, было столь страшным и трагиче­ским, что непередаваемым. Много ли мы знаем о духовной миссии выживших узников Освенцима? Не было миссии, а была тягчайшая душевная травма на весь остаток жизни да желание все забыть и никогда не вспоминать.[49]

Третья эмиграция если не целиком, то хотя бы частично могла бы выражать свое самосознание словами "Я выбрал свободу", т. е. то, что в СССР безусловно отсутствовало. Готовность умереть навсегда для прежней страны и для прежней жизни ради реализации некото­рой духовной потенции (другое дело, как она затем практически реализовалась эмигрантское бытие по определению страдает мелочностью и убожеством) есть почтенный порыв. Наличествует по крайней мере предмет для разговора.

Хуже всего в этом смысле приходится последней, Четвертой, эмиграции. Замена идеальных мотиваций на практически-колбасные

породила ряд новых проблем. Пришлось столкнуться с тем, что само понятие качества жизни далеко не во всем исчерпывается материальной его составляющей. Как только превзойден некото­рый, не очень высокий предел удовлетворения потребностей, сразу же встает вопрос не об абсолютных благах (машина, квартира, счет в банке, годовой оклад, все та же колбаса), но о благах относительных — о степени интегрированности в новое общество и в новую среду и о месте, занимаемом в этой новой людской иерархии. А здесь выясняется та прискорбная вещь, что, существенно (а порой даже и несущественно) превосходя по уровню и качеству потребления, т. е.

Другие статьи по географии

Нефтяная промышленность России и её роль на мировом рынке сырья
Развиваясь, человечество начинает использовать все новые виды ресурсов (атомную и геотермальную энергию, солнечную, гидроэнергию приливов и отливов, ветряную и другие нетрадиционные источни ...

Место Италии в международном географическом разделении труда
Одним из главных капиталистических государств, входящих в «большую восьмерку», является Италия – типичная морская и горная страна. Этой стране присущи наиболее резкие из всех развитых ев ...

Северный Экономический Регион РФ
Состав Северного экономического района: Архангельская, Вологодская и Мурманская области, Республика Коми и Республика Карелия. Площадь: 1466,3 тыс. км2. Население: 6 млн. чел. Развитие хозяйственно ...